Подышав на стекло, чтобы оно запотело, я неспешно нарисовала на нем меч. А затем по-прежнему задумчиво смотрела на то, как он растекается, плачет маленькими капельками и…

– Обычно в таких случаях девушки рисуют сердечки.

На сей раз внезапному появлению Олдера я даже не удивилась. Привыкла, наверное. Вместо ответной реплики недолго думая еще подышала на стекло и быстро нарисовала две фигурки: одну поверженную, другую – возвышающуюся над ней. Поверженной, естественно, была не я.

– Любишь быть сверху? – последовал незамедлительный вопрос.

К поверженной фигурке добавился воткнутый в нее меч.

– Ясно, еще и садистские наклонности. Я учту.

Не удержавшись, я все-таки обернулась и, столкнувшись с наглыми карими глазами, недовольно заметила:

– Здесь вообще-то палата, а не проходной двор. Как тебя сюда пустили в такое время?

– Ну… – Олдер сделал вид, что задумался. – Пускать не хотели, пришлось немного поиграть.

– П-поиграть? – с невольной запинкой в ужасе переспросила я, во всех красках представив, что пришлось пережить несчастным работникам.

– Ни один лекарь не пострадал, – заверил маг, подойдя непозволительно близко ко мне. – Я не избиваю младенцев.

Смотреть на него снизу вверх мне абсолютно не нравилось, но подняться не представлялось возможным. Подоконник будто смазали клеем и прочно меня к нему прилепили, а еще – приклеили мой взгляд к чуть поблескивающим карим глазам, оторваться от которых я также не могла.

Ужасное чувство. Раздражающее!

А потом случилось то, что возмутило меня еще больше, до самой глубины души, заставив буквально подавиться воздухом. Одним неуловимым движением подхватив меня на руки (опять!), Олдер направился к кровати.

– Пусти! – воскликнула я, брыкаясь. – Хватит меня таскать!

– И это вместо спасибо?

– Тебя никто о помощи не просил! Лекари бы прекрасно справились сами! – огрызнулась я, пытаясь сконцентрироваться на собственной злости, а не на горячих, очень ярко чувствующихся прикосновениях. – Пусти, говорю!

– Как пожелает леди, – ровно ответил Олдер и разжал руки.

Я плюхнулась прямо на расстеленную кровать и тут же потянулась за одеялом, но оно оказалось валяющимся на полу. Пришлось с независимым видом оправить сбившийся халат, сложить руки на груди и постараться выглядеть достойно, хотя, судя по всему, последнее получалось плохо.

– Вас никто не задерживает, Олдер Дирр, – холодно проронила я, выразительно кивнув на дверь. – Будьте так любезны, соответствуйте полученному при вступлении в гильдию статусу и прислушайтесь к желанию леди.

Вести себя как лорд этот маг явно не желал, потому как вместо того, чтобы внимать и прислушиваться, присел рядом со мной, дав понять, что уходить не собирается.

– Да что тебе от меня нужно? – не выдержав, распрощалась я с кратковременной маской леди.

– А ты как думаешь? – вкрадчиво и с неожиданно мурлычущими нотками произнес Олдер, коснувшись моей руки. – Твои предпочтения я узнал, в постель доставил…

Судя по ощущениям, глаза у меня стремительно расширились, а щеки все-таки вспыхнули, будь он неладен!

Такая реакция не осталась незамеченной и, кажется, несказанно порадовала Олдера, который, довольно ухмыляясь, спросил:

– Боевые блондинки умеют смущаться?

Мне хотелось только одного – призвать оружие и воплотить в жизнь нарисованную на запотевшем окне картинку. Позабыв о том, что магическая энергия у меня практически на нуле, а эликсиры еще до конца не подействовали, я сконцентрировалась, намереваясь призвать если не меч, то хотя бы пламя, и мгновенно ощутила ужасное головокружение.

Прежде чем перед глазами все поплыло, успела заметить переменившееся лицо Олдера и услышать негромкие, отрывистые ругательства. А затем мне к губам поднесли стакан воды, придержали голову и помогли сделать несколько глотков.

– Извини. – От одного короткого слова я едва не поперхнулась. – Успокойся и пей.

Когда стакан опустел, я впервые в жизни не знала, что делать и куда себя деть. Слишком уж серьезно и искренне прозвучало это «извини», и к такой резкой перемене я совсем не была готова.

– Как себя чувствуешь?

«Буду чувствовать себя просто замечательно, если ты уйдешь», – рвалось с языка, но я почему-то промолчала.

Если бы вопрос был задан дежурным тоном или с намеком на уже привычную иронию, съязвить бы не составило труда. Но возникло такое чувство, будто Олдеру действительно не все равно. Будто он в самом деле беспокоится обо мне и пришел не просто так.

– Нужно беречь себя, моя прелесть. – Ирония и снисхождение все же вернулись в его голос. – И разумно расходовать силы. Сегодня ты допустила ряд оплошностей, хотя со своей магической одаренностью могла одолеть противника меньше чем за минуту.

Чего я меньше всего ожидала, так это что Олдер примется подробно объяснять мои ошибки, поясняя при этом, как следовало действовать, чтобы быстрее достичь необходимого результата. Он говорил о точности ударов, движений, сопровождаемых выбросом магической энергии, и о том, как правильно нужно пользоваться моим бонусом в виде магического огня в таких ситуациях.

Уже совсем скоро я забыла об удивлении, неловкости и злости, словно губка впитывая все, что он говорил. А говорил он очень правильные, нужные вещи – точно учитель, проводящий с учеником работу над ошибками.

– Хоть убей, не понимаю, почему ты это делаешь, – выдохнула я, когда Олдер закончил меня просвещать.

– Не для того все это объяснял, чтобы теперь тебя убивать, – хмыкнул он и, поймав мой взгляд, добавил: – Я уважаю сильных людей. Сильных не телом, а духом. У тебя есть цель, к которой ты стремишься, есть то, ради чего сражаешься, и это невольно восхищает. Ты интересна мне, леди Саагар.

На последней фразе что-то внутри меня встрепенулось, но я не позволила этому чувству разрастись.

– Ты тоже интересен мне, Олдер Дирр, – сообщила, не отводя глаз, и, пока он не успел неправильно истолковать мои слова, уточнила: – Почему такой невероятно сильный маг так долго оставался неизвестным? Что ты скрываешь? И как связан с моим отцом?

Наверное, не стоило прямо задавать столько вопросов, но я не сдержалась. Умение сдерживаться вообще не относится к числу моих добродетелей.

Ответов ожидаемо не последовало. Внешне Олдер никак не выдал легкого напряжения, но я почувствовала его очень отчетливо – так, словно испытала сама.

Пожелав скорейшего восстановления, Олдер поднялся с места, наградил меня долгим задумчивым взглядом и ушел, оставив после себя ненавязчивый аромат сандала.

– Всевышнего ради! – воскликнула я, окинув страдальческим взглядом три чемодана и две увесистые сумки. – Зачем мне в горах столько вещей?!